Интервью директора учреждения «Национальное антидопинговое агентство» для журнала «СПОРТTIME»
Интервью директора учреждения «Национальное антидопинговое агентство» для журнала «СПОРТTIME»
Прямо сейчас белорусский спорт в международном масштабе за скобками. Когда нашим атлетам точно удастся выступить на крупных международных турнирах, - вопрос открытый. И он, помимо очевидных моментов, вроде продолжения карьеры, призовых или возможности сравнить себя с мировыми звездами, касается вещей, которые рядовому болельщику могут быть не столь очевидны. Одна из систем, нарушение функционирования которой может обернуться катастрофическими последствиями, - борьба с допингом. На этом небосклоне и без всех ограничений хватало туч. Нынче браться за прогноз погоды здесь, каежтся, и вовсе проблематично. Будут ли тестировать белорусов? Если будут - то где и как? И стоит ли вообще продолжать борьбу с допингом в условиях, когда перспектива выступления на международном уровне не очевидна? Постарались разобраться вместе с главой Национального антидопингового агентства Денисом Мужжухиным.
- Как изменилась ситуация с допингом в белорусском спорте за последние три года, начиная с пандемии коронавируса и введения сопутствующих ограничений?
- Я бы говорил здесь не о 2019 годе, а анализировал период, начиная с 2016-го. В то время мы видели, что ряд спортсменов применял то, что в антидопинге называют “тяжелой артиллерией”. В том числе стероидные препараты. Ближе к 2018-2019 годам тенденция начала меняться. Количество тестов, наоборот, росло, но вопреки ожидавшемуся в этом случае эффекту число положительных проб начало снижаться. Более того, мы начали выявлять случаи, которые и вовсе было сложно объяснить логически. Я имею в виду выявление наличие определенных препаратов у представителей видов спорта, в которых эти препараты в принципе не могут дать прироста результатов.
- Имеете в виду случаи дисквалификации прыгуна в высоту Дмитрия Набокова и бегуньи Марии Арзамасовой?
- В том числе. К сожалению, в случае Марины применение БАДов доказать не удалось, но в любом случае мы констатировали рост количества случаев не умышленного применения запрещенных препаратов. По результатам наших расследований основными причинами становятся неправильное лечение, советы некомпетентных специалистов. К слову, достаточно большое количество таких дел и сегодня находятся в стадии расследования.
- У вас есть понимание причин? Ведь в последнее время о таких историях говорят довольно часто, но при этом, если открыть список дисквалифицированных спортсменов на сайте НАДА, то во многих случаях до сих пор фигурирует мельдоний, на котором обожглось уже огромное количество атлетов!
- Думаю, это свидетельство недостаточной профилактики, и мы делаем определенные шаги для исправления ситуации. Но если тренеру это не нужно, все наши усилия едва ли будут эффективными.
- А тренерам это не нужно?
- Нередко так случается, что не надо. Когда мы проводим расследование, я всегда прошу сотрудников докапываться до причин допинговой истории. Дисквалификация - это одно. Но важно понимать, почему она стала возможной. Мы не обязаны это делать, но всегда узнаем, какая профилактическая работа ведется в той или иной спортивной школе, как работает тренер, что говорит. Нередко оказывается, что тренеры попросту не уделяют этому вопросу внимания. Спортсмен занимается четыре года, но при этом с ним никто не обсуждает вопрос допинга. Не проводятся собрания с родителями молодых атлетов, и они попросту не знают, что есть определенные ограничения. В итоге достают домашние аптечки и начинают лечить какие-то болезни, не думая о возможных последствиях. Или принимют лекарства, выписанные врачом в поликлинике, который попросту не знает, что если ребенок - спортсмен, и на него возлагаются определенные правила и обязательства.
- С какого возраста начинаются эти ограничения?
- Пяти- или семилетних детей никто на допинг тестировать, конечно, не будет. Но если ребенок начинает выступать на соревнованиях уровнем выше городских или областных, на него действуют все те же ограничения, что и на профессиональных атлетов. И у нас есть примеры, когда предупреждения и дисквалификации выносились не за наличие в организме запрещенных препаратов, а за то, что люди забывали отметиться в системе или отсутствовали в указанное время в указанном месте. Все это - нежелание понимать и осознавать ответственность. А объяснения о том, что “не знали” или “забыли”, мы не принимаем.
- Такие объяснения, на ваш взгляд, - это попытки найти обходные пути к победе, последствия желания сэкономить на препаратах или же люди, действительно, могли забыть?
- В любом случае оправдания не помогают - дисквалификация все равно будет. По кодексу ВАДА, как только мы получили положительный результат анализа пробы - наша работа завершена. Дальше спортсмен должен доказывать, что он не виноват. Но мы пытаемся разобраться и видим, что до сих пор из-за экономии денег даже профессиональные спортсмены покупают БАДы абы-где и абы-какие. Более того, нередко покупают, даже не имея понимания, как правильно их принимать и нужно ли вообще им это делать. Прием любых подобных препаратов всегда нужно начинать с исследования организма и выяснения, чего именно ему не хватает. Нередко достаточным оказывается просто скорректировать режим питания.
- На смену тенденции от тяжелых препаратов к “случайным” пробам повлияли пандемия и связанные с ней ограничения?
- БАДы стали чаще появляться, начиная с 2018 года, но я бы не связывал это с пандемией. Хотя и логических объяснений у меня нет. При чем здесь пандемия, если спортсмены просто не хотят сходить к врачу и пройти обследование, а тренеры нередко не знают, что подопечные принимают какие-то препараты. Вот вам реальная история, правда без называния имен. Тренер дает спортсменке нагрузки, а та в это же время проходит обследование и лечение, связанные с нарушениями работы сердца. Хорошо, что не угробили человека! Следствием стало то, что молодой девушке кардиолог в обычной поликлинике выписал тот самый “Милдронат”, а в ее организме был обнаружен мельдоний. Или вот еще история: тренером спортсмена являлся его родной дедушка. И при этом умудрился дать внуку таблетку, которая в свое время помогала ему самому. Хотя с тех пор этот препарат был давно включен в список запрещенных и внука дисквалифицировали. С недавних пор мы организовали курсы для специалистов УОР, РЦОП, федераций по антидопинговой работе, они сдают экзамены, получают свидетельства. В прошлом году мы провели курсы для РЦОПов Итоги работы. Заявилось 64 человека. Приняло участие 49. Прошли полный курс 31. Успешно сдали экзамен 22. Вот красноречивые показатели заинтересованности проводить антидопинговую работу в командах и учреждениях. И даже среди них есть те, кого пойти на курсы заставило руководство или те, кто не планирует работать в этом направлении. В этом году мы проводим обучение для УОР ситуация получше.
- За последние три года тестов в Беларуси стало проводиться больше или меньше?
- Намного больше. Это было связано с тем, что мы выходили на режим, который бы позволил получить аккредитацию ВАДА для нашей антидопинговой лаборатории. Предъявляемые критерии обязывали проводить не менее 3000 проб в год. В прошлом году мы сделали 3300 тестов и это не смотря на условия пандемии. Для сравнения, в 2016-м было менее 670.
- История с аккредитацией лаборатории еще актуальна?
- Приостановлена. В том числе и потому, что, с учетом всех ограничений, эксперты не могут приехать в Минск. Мы ждали их в марте, но теперь экспертная группа расформирована, и вопрос аккредитации вновь завис.
- Правильно ли я понимаю, что в иных обстоятельствах вопрос получения аккредитации белорусской антидопинговой лаборатории, который пытаются решить уже лет 10, мог быть закрыт уже в минувшем марте?
- Закрыт - нет. Но в марте мы должны были вступить в процесс получения аккредитации. Это достаточно долгий процесс, но прогресс в этом вопросе был очевиден. На рост числа тестов повлиял и еще один момент. Всемирное антидопинговое агентство на каком-то этапе условно разделило все страны мира на три категории с точки зрения допинг-контроля. Мы попали в группу “А”, где находились страны с высоким уровнем развития спорта. Соответствующие требования предъявлялись и к деятельности антидопинговых служб в нашей стране. Они подразумевали регулярные (не реже раза в пять лет) аудиты ВАДА, жесткие требования при заполнении документов и, естественно, большее количество тестов. Аудит у нас был в 2018 году, и по его итогам наше внимание обратили на то, что проводившиеся в то время 1200 тестов в год не соответствуют уровню развития спорта в стране. В итоге мы вышли на 3200.
- Где вы проводите нынешние 3200 тестов, учитывая, что российская лаборатория также давно лишена аккредитации?
- Проводить анализы можно только в аккредитованных ВАДА лабораториях. Например, в Дрездене. До пандемии и последующих ограничений с этим не было большой проблемы. Сейчас все стало сложнее. В прошлом году еще работали международные транспортные компании, и доставить пробы в Дрезден было возможно. Сейчас мы делаем это сами. Создали свою курьерскую команду, которая наземным транспортом возит белорусские пробы в польскую лабораторию. Расходы выросли, но не настолько значительно, как мы боялись. Будем стараться удержать планку в 3000 проб, но, конечно, логистические трудности дают о себе знать. К счастью, польская лаборатория продолжает с нами сотрудничать, оказывает содействие при пересечении границы и решении организационных вопросов.
- А как нынешняя ситуация сказывается на взаимоотношениях с ВАДА? Приезжают ли комиссары для тестирования спортсменов? Не получится ли так, что с точки зрения антидопинга Беларусь в какой-то момент превратится в “черную дыру”?
- Представители ВАДА очень ценят, что, несмотря ни на что, мы не свернули свою антидопинговую программу. Для них важно сохранить систему, и они точно не хотят иметь здесь “черную дыру”, в которой неизвестно кто и что применяет. Да мы и сами этого не хотим. Я прекрасно понимаю, что если приостановить нашу работу и допустить нечто подобное, вернуть спорт в прежнее русло будет очень сложно. Так что мы продолжаем сотрудничать с ВАДА, не далее, как недели две назад меня приглашали в европейский офис. У них есть определенная настороженности из-за того, что ряд стран и агентств могут быть против продолжения сотрудничества, но стараются находить решения и просят нас не “закрываться”.
- Если отношения с ВАДА все же будут ухудшаться, какие последствия могут быть для белорусского спорта?
- В плане последствий хочу сразу сказать, что ту антидопинговую работу, которую мы сейчас проводим, мы проводим, в первую очередь, для себя. Сохранение здоровья спортсмена и соблюдение этических принципов - основные задачи, прописанные в кодексе, и это актуально как для чемпионата мира, так и для чемпионата Беларуси. Если мы вдруг начнем пропагандировать победу любой ценой, мы быстро утратим контроль над ситуацией в спорте. Все ведь помнят, что послужило толчком для того, чтобы борьба с допингом в мировом спорте вышла на качественно новый уровень? Смерти спортсменов. Так что тестировать атлетов мы будем продолжать в любой ситуации.
- Наверняка, есть и другая точка зрения: закрыться ото всех на время отстранения, применять любые препараты, чтобы после снятия санкций вывести на соревнования супер атлетов, которые соберут все медали.
- Вряд ли это будут супер атлеты. Без контроля такие люди очень быстро могут, в лучшем случае, стать пациентами поликлиник. Это - “Ящик Пандоры”, закрыть который потом будет крайне непросто. Так что как бы кто ни злился и не считал ситуацию несправедливой, наша задача сохранить здоровье спортсменов и справедливость соревнований.
- Вы опасаетесь, что из-за того, что рынок спортивной фармакологии сейчас для Беларуси также оказался сильно ограничен, сюда хлынет волна не самых качественных БАДов из России или Китая и откровенных подделок, и “случайных” положительных тестов станет кратно больше?
- Опасаюсь. Поэтому именно сейчас мы стараемся проводить информационные кампании, выстраивать понимание у спортсменов и тренеров. В нашем РНПЦ спорта есть много наработок в этой области. В том числе по БАДам.
- Насколько БАД эффективны?
- Это сложно однозначно определить. Результаты их применения чаще всего на уровне восприятия, в котором немалая доля плацебо. Но достаточно серьезные наработки у нас есть. Пусть они не так привлекательно выглядят с точки зрения маркетинга, но едва ли уступают аналогам. К тому же их рецептуру можно подбирать индивидуально под каждого спортсмена. К слову, для ведущих мировых сборных фармакологию готовят только индивидуально - в магазинах спортивного питания такие препараты не купишь.
- Одно время в Беларуси принимали закон об уголовной ответственности за склонение к применению допинга. Могут ли поставки некачественных БАДов подпадать под этот закон и грозить таким поставщикам реальными сроками?
- Свою сдерживающую роль этот закон, конечно, играет, случаев его применения и вынесения приговоров не было. Но оборот БАДов под него все равно не подпадает. Только случаи продажи сильнодействующих веществ, к которым, в частности, относятся анаболические стероиды, и которые не могут использоваться в медицине. К слову, по этой причине за 2019 год было закрыто немало интернет-магазинов. В 2018 году мы инициировали принятие закона, по которому ответственность за соответствие содержимого указанному на этикетке составу должна лежать на производителе и поставщике БАДов. Предусматривалось, что каждую заезжающую в Беларусь партию поставщик должен тестировать в аккредитованной лаборатории. Но в 2019 году в России возмутились, что такой закон создаст лишний барьер для поставщиков и увеличит расходы, и наши нормы были частично отменены. Поставщик и производитель сейчас не обязаны давать никаких гарантий, и потому никто не может точно сказать, что там в банке, и никто не несет ответственности за возможные последствия.
- Обычно на применение допинга спортсмены решаются ради побед на международных соревнованиях. Учитывая, что их в ближайшее время не намечается, можно ли нынешнюю ситуацию использовать для наведения порядка с допингом в белорусском спорте?
- Победа на чемпионате мира важна, но для спортсмена при этом важна любая победа. В том числе на чемпионате страны, который сейчас станет едва ли не главным событием сезона. Так что конкуренция в любом случае есть, и она должна быть честной. Да, есть эмоции, есть призовые, которые на чемпионатах мира и Олимпиадах гораздо выше. Это - фактор риска, который мы, конечно, должны учитывать. Но, как показывает практика, спортсмен, который изначально приучен побеждать любой ценой, он будет так действовать что на чемпионате мира, что дома. И наша задача заложить правильное восприятие и принципы на каждом уровне спортивной карьеры.
